Сегодня рассмотрим вопрос о том, как в XVIII веке боролись с проституцией. К тому времени это предосудительное, но доходное ремесло, уже давно лишилось былой патриархальности, когда гулящие девки с бирюзовым колечком во рту стояли на Красной площади. И здесь понемногу стали перенимать европейские традиции, создавать «весёлые дома», то есть бордели.
Считайте меня циником, но есть стойкое убеждение, что изрядное число экземпляров мужского пола эти европейские нововведения приняла без всякого осуждения, вовсе даже наоборот: удобно, комфортно, безопасно. Что ещё нужно любителям «клубнички»? Первый блин, правда, вышел комом.
В начале царствования Елизаветы в Петербурге появилась особа известная в последствии по прозвищу Дрезденша, поскольку происходила из немецкого Дрездена. Старательно приобщая Россию к европейскому прогрессу, она сняла богатый дом на Вознесенской улице и принялась устраивать, так называемые, вечерницы. Туда рядами и колоннами стекались любителей красивой жизни и платной любви.
Что интересно, в качестве персонала там обитались не только профессионалки. Вполне хватало добропорядочных, замужних дамочек из приличных, искавший развлечений на стороне, подобно героине знаменитого фильма Луиса Бунюэля «Дневная красавица». Немало было и незамужних девиц, сплошь и рядом опять-таки из благородных семейств. Одни просто искали приключений, другие были не прочь еще разжиться и не дешёвыми подарками.
Ситуация с юными красотками, не обременёнными особыми моральными устоями, и пожилыми денежными папиками родилась не сегодня и даже не позавчера. Так что, строго говоря, заведение Дрезденши борделем называть не стоит. Бордель обычно укомплектован на 100% профессионалками. В данном случае уместно будет именовать особняк на Вознесенской – домом свиданий. Но, как заведение не называй, оно какое-то время процветало и пользовалось большой популярностью, практически в открытую, ничуть не маскируясь под какую-нибудь школу танцев или иной очаг культуры. Это его и сгубило.
Довольно быстро о нём узнала императрица Елизавета и грянул гром. Как написал позже один из историков: «Елизавета свет Петровна гордилась некоторой строгостью в вопросах нравственности». Это, в общем, соответствует исторической правде. Саму Елизавету правда никак нельзя назвать образцом высокой морали, если судить по меркам «галантного века», когда мужу или жене из общества считалась прямо-таки неприличным не иметь симпатии на стороне. А уж незамужние развлекались на всю катушку! Смело можно признать, что число любовников Елизаветы не дотягивает до некой средней нормы. На фоне княгини Елены Куракиной, по отзывам современников самой красивой и самой беспутной придворной дамы, Елизавета, честное слово, выглядит форменной монашкой. Так что с излишествами нехорошими разными она боролась энергично и порою собственноручно.
Однажды, одну из её фрейлин, совсем молоденькую, застукали в постели с бравым гвардейцем. Елизавета юную проказницу выпорола собственноручно, словно строгая мамаша, а потом велела немедленно обвенчать с «виновником торжества», что и было незамедлительно исполнено. Оказался ли этот брак счастливым истории неизвестно. Отказалась ли новобрачная от прежних шалостей, опять-таки неизвестно. Однако я подозреваю, что нет!
В общем, гром грянул. Саму Дрезденшу моментально выслали на историческую родину, иных папиков, застуканных с теми самыми благородными, но легкомысленным девицами точно также было велено немедленно обвенчать, в том случае, если папики холостякуют. Между прочим, среди них оказалось немало высокопоставленных чиновников и даже профессоров (ученым мужам тоже ничто человеческое не чуждо).
Елизавета в серьез взялась за «бляжьих жёнок», эстетам просьба не морщится – это официальный термин того времени, встречавшийся не только в полицейских бумагах, но и в именных указах Императрицы. В те времена люди ничуть не стеснялись называть многие вещи своими именами, обходясь без красивых этикеток типа «путана» или «лоретка». Попавшихся на горячем профессионалок били кнутом, ссылали на работу в монастырь лет на несколько, а тех, у кого доктора обнаруживали венерические болезни, за казённый счёт отправляли в один из далёких сибирских острогов. Были ли тамошние обитатели рады такому наплыву девочек-венерочек или наоборот история опять-таки умалчивает.
Елизавета даже учредила в Петербурге особую строгую комиссию, своего рода полицию нравов, но преследующую не проституток, а исключительно нарушителей супружеской верности с соответствующими эпохе не весёлыми наказаниями. Опять-таки в пользу Елизаветы можно сказать, что сама она с женатыми никогда не… дружила. Ходили и сейчас ходят устойчивые слухи о тайном венчании императрицы с Алексеем Разумовским, но точных доказательств нет, и уже не будет.
Однако нельзя не уточнить, что борьба Елизаветы как с «непотребными женками», так и с другими распространенными пороками частенько была весьма непоследовательной. На то, что происходило в её дворцах, она закрывала глаза. А происходило там много интересного, Playboy обзавидуется!
Упомянутая фрейлина была выпорота и силком выдана замуж не за сам факт постельных развлечений. Просто-напросто Елизавета полагала, что «эта соплюшка молода ещё до таких забав». Те же кто был постарше преспокойно и регулярно занимались тем же самым без всяких для себя последствий. Одним словом, то, что самым крутым образом преследовалось во внешнем мире, процветало в императорских дворцах.
Точно также, кстати, обстояло и с азартными играми. В 1761 году Елизавета издала очередной именной указ, которым под страхом крупных штрафов запрещала карточную игру на деньги по всей территории Российской империи. Но с детским прямо-таки простодушием вписала уточнение: «Запрет этот не касается Императорского двора». Любила матушка перекинуться в картишки да с азартными ставками!
Такой вот получался двойной стандарт в полном соответствии с древнеримской пословицей о быке и Юпитере. Результаты оказались именно такими каких следовало ожидать. Ещё нигде и никогда, какие бы драконовские меры не применялись, не удавалось извести напрочь ни проституцию, ни азартные игры.
Ведь в обоих случаях всегда присутствуют две заинтересованные стороны, а то и несколько, что в полной мере касается и супружеских измен. Бывали времена и страны, когда муж, застав жену на месте преступления со своим дублёром, имел законное право обоих тут же прикончить. Но если количество неверных жён от этого и снижалась, то не особенно.
Одним словом, проститутки никуда не делись, разве что стали работать в условиях более строгой конспирации, не светясь, как неосторожная Дрезденша. И наверняка подняли тарифы, ссылаясь на риск. То же самое произошло и с игорными домами, они попросту ушли в подполье. И неверные супруги обоего пола усилили конспирацию.
Под раздачу попадали обычно те, кто не соблюдал предосторожности, вроде некой вдовы Носовой, у которой в 1745 году именным указом Елизаветы конфисковали её имение за беспутную жизнь. Плохо конспирировалась, должно быть, весёлая вдова!
При Екатерине, ещё какое-то время, продолжали ссылать венерочек в тот самый острог, а чисто публичные дома и дома свиданий расцвели во множестве не особенно старательно замаскированные под всевозможные модные лавки, швейные мастерские и тому подобные заведения. Чтобы успокоить чувство иных возмущенных патриотов, если таковые найдутся, спешу доложить – содержали их в основном нерусские, а большей частью француженки с примесью некоторого количества немок. Ну да, ну да! Эту заразу занесли на святую Русь развратные иноземцы, точнее иноземки. А как же иначе?
Специально содержательниц этих, слегка замаскированных под Glamour, притонов в общем не преследовали, хотя конечно отдельные компании случались. Но, как у нас всегда с компаниями бывает, после их окончания всё возвращалось в прежнее состояние.
Что до игорных домов – они при Екатерине стали действовать вполне легально. Умнейшая всё же была женщина: прекрасно понимала, что иные пороки неискоренимы. Единственной опасностью для игрока было напороться на шулера. Но традиции на сей счёт давно были отработаны – изобличенного шулера старательно охаживали подсвечниками, то бишь канделябрами, они тогда отливались исключительно из металла и весили немало.